Я никогда не был вампиром. Просто тогда я жил лишь ночью. Так получилось. В те далекие времена я не дышал днём. И только после захода солнца выходил в мир и восторженно орал на всю округу: «Здарова, други!!!», взахлеб пропуская через себя литры воздуха.
Среди тьмы мира я жил в собственном пространстве света. Так уж случилось, что ближе к ночи, как только мое сердце начинало биться, я сам рождал свет. Дикий белый свет разрывал тьму и указывал мне путь. В толкотне городских сумерек этот путь был спокойным и аккуратным. И только после наступления полной тьмы он становился агрессивным и быстрым как зигзаг молнии.
Тогда я не был одинок в этом мире. У меня была Душа. Как и положено душам, - она жила всегда. Я догадывался, что она жила до того, как появился я, и будет жить даже когда меня не станет.
У Души было еще много чего кроме меня. Когда я замирал, прекращая дышать, моя Душа уходила, улетала, продолжая жить где-то, куда мне никогда не было доступа. Только ночью мы с ней становились единым целым. Она дарила мне дыхание, она была для меня всем, ради чего я жил. В моей жизни было всё: друзья, уютный тёплый дом, вкусная еда. Но все это имело смысл, только когда Душа прикасалась ко мне. У нее были сильные руки и ласковые пальцы, нежный голос и рыжие волосы.
Мы часто разговаривали. Разговаривали без слов. Душа обращалась ко мне прикосновениями. Я отвечал ей дыханием. И больше всего я любил полную тьму мира, в которой оставался наедине со своей Душой. С ней и тем небольшим пространством света, что для неё был так же важен, как и для меня.
Каждую счастливую ночь я уводил её от всех проблем, которые появлялись у нее днем, в те часы, что я не мог быть с ней. А иногда, когда я чувствовал, что Душе моей очень грустно, я забирал её в другой город. В город, где ночи были чуточку другими. Или свет рождался немного иначе. Где у воздуха был запах моря. Я уводил её в свой мир, рассказывал о радости, о счастье, о свободе. И она внимала каждой моей мысли, развивала её дальше, а я подхватывал. В те ночи, когда она не хотела ни о чём думать, я не настаивал. Я просто нёс её сквозь ночь, шепча всякие глупости. Я предугадывал каждое ее движение, и каждый раз точно попадал в такт. Лишь дождливые ночи я не любил. Нет, мне нравилось смотреть, на косые струи воды внутри рожденного мною света, но в такие ночи я не мог разговаривать со своей Душой. Она не слышала меня – она боялась. Боялась за себя, боялась за меня, боялась боли. Иногда она даже просила прощения у меня за свой страх. Я не знал, что такое боль, но чувствовал, что в чем-то подвожу её.
…Однажды ночью она не пришла. Такое уже случалось. Не часто, но случалось. Но в этот раз все было иначе. Ее не было несколько ночей подряд. Я ждал её и не понимал, что могло помешать ей придти. В тот момент, когда она появилась в дверях, я был счастлив как щенок. Но оказалось, что в этот раз она не хочет ночных полетов. Она пришла, лишь для того, чтобы я проводил её по ночному городу к какому-то чужому дому. В тот момент я не задумался – зачем. И не почувствовал, что теряю ее. Я вообще ни о чем не задумывался, я был просто счастлив, ведь мы снова были вместе. Когда я проводил ее, то остался ждать у входа. Она вышла на только рассвете. И запах ее неуловимо изменился. Когда я провожал её домой, мне стало понятно, что изменилось многое. Она была рядом, но я совсем не чувствовал ее. С тех пор мы часто ездили в тот дом. Я всё так же ждал её, а она всё так же выходила на рассвете и спешила как можно быстрее добраться до дому.
…Она не хотела больше ночных прогулок. Мы вообще перестали выходить. Иногда я чувствовал тепло ее рук. Видел во снах летящие в потоке ветра рыжие волосы. Но уже забывал пьянящее ощущение бьющегося сердца, проходящего сквозь легкие воздуха, рожающегося пространства света. Однажды ночью, она пришла ко мне просто поговорить. И призналась, что счастлива. Но так уж сложилось, что в этом её счастье нет для меня места. Все силы и мысли, она отдаёт своему счастью. Тому счастью, которого мне не дано ни понять, ни испытать.
…Много лет провел я в темноте своего дома. Лишь изредка Душа заглядывала ко мне. Но не для того, чтоб я увёл её в ночь, не для того, чтоб пообщаться. Просто, чтобы не дать мне умереть. Она сидела рядом со мной. Она заглядывала в мои глаза. Она нежно гладила мое тело. И уходила.
…На улице была весна. Дверь моего дома открылась. Я едва не ослеп, под внезапно залившими мой дом потоками солнечных лучей. Впервые я увидел свою Душу при солнечном свете. Она очень изменилась – стала заметно старше и спокойней. И она пришла не одна.
И в тот день впервые за всё время, она заговорила со мной как с чужим, как с вещью, а не как с частью самой себя. Она заговорила со мной голосом, а не прикосновениям. Она сказала:
- Привет, Малыш. Теперь ты снова будешь жить. Я отдаю под твою опеку самое ценное, что у меня есть, своё счастье. Смотри, не обижай её.
Девушка, лет восемнадцати подошла к мотоциклу. К двухсоткилограммовому «малышу», как только что назвала его её мама. Он видел в глазах девушки только любопытство. Она была неумелой, он чувствовал, как неуверенны её руки. Он чувствовал её страх, когда впервые повёл её на прогулку. А ещё он чувствовал восторг, сумасшедший восторг девушки, который передавался и ему. Со временем, когда её руки стали смелее, а взгляд уверение, он показал ей всё, на что способен. С этих пор она был с ним всегда. Его Душа. Он показал ей море, показал горы, показал пространство света на ночной дороге.
Он снова жил. Он снова отдавал всё что мог. Она отвечала ему взаимностью.
Его душа. Его девушка, с рыжими волосами.

блинчики в мужском исполнении оказались очень вкусной штукой...да еще и с мятным чаем...ммм....))))

ч0рд, мне первый раз в жизни пекли блинчики мама не в счет прияяяяятно ^^

Мне снился... конечно, поезд,а что еще может сниться?
Сырая лесная помесь и кислые проводницы,
С каким-то горшком бегоний, каких-то пожиток горы,
В каком-то пустом вагоне, в какой-то невнятный город.
Конечно же, я листала роман о судьбе испанки,
Конечно же, я отстала на крошечном полустанке,
Конечно, завыли волки, в кустах заметались тигры,
Конечно, будильник звонкий, а дальше, конечно, титры...
читать дальше

Но страшно на самом деле - а вдруг меня там убили,
А мне через две недели встречать тебя из Сибири,
И нервно считать составы, стоять возле турникета,
А вдруг все мои суставы обглоданы страшным кем-то?
Какой-то голодной стаей, какими-то злыми львами
Ты выйдешь - а я растаю, как будто бы не бываю.

А сон не проймешь стихами, словами не залопочешь,
И вновь, затаив дыханье, ныряю, неровный почерк
воды
зарябил кругами, как будто попали камнем.
Сложи свое оригами беспомощными руками.

Мне снилось, что лет мне мало, а сколько - решайте сами,
Что я - потерявший маму ребенок в универсаме,
Кидаюсь от полки к полке, пытаюсь попасть наружу,
И всюду летят осколки, и значит, что дальше - хуже.
Я лезу наверх на ящик, в котором чаи и сласти,
Чтоб стать чуть-чуть настоящей, но грозное слышу "слазьте",
Скитаюсь в своих потемках, и слезы из глаз всё хлещут,
И сладкие злые тетки, и пальцы за плечи - клещи.
И - снова конец спектакля, внезапный обрыв сюжета,
Изящный конец - не так ли? У граждан мокры манжеты.

Но ты же будешь, усталый, искать меня на вокзале,
Ведь то, что меня не стало, тебе еще не сказали,
А люди вокруг, как лужи, ни слова из них не выжать,
И значит, мне всё же нужно, хоть как-то но всё же выжить,
Хоть как-то куда-то скрыться на жуткий остаток сонный,
Хоть в землю совсем зарыться, хоть стать почти невесомой,
А после уже попроще, улыбкой расправить щеки,
И солнце хвостом отросшим щекочет нос через щелку.

Мне снится, что я синица, летящая деревнями,
И кислые проводницы кидают в меня камнями,
Кидают в меня осколки витрины в универсаме,
По городу бродят волки, почти притворившись псами,
А мама ушла к подруге, живущей неподалеку,
Вернулась вода на круги - ты чувствуешь подоплеку?
От снега намокли крылья, почти что став плавниками,
Да, универсам закрыли зачем-то, мы не вникали,
И всё закрутилось в смерче, здесь не перескажешь вкратце,
И здесь уже не до смерти - здесь с жизнью бы разобраться.

Что ж, ноль-один в нашу пользу, так выпьем же за победу,
Я сяду на нужный поезд и в город родной поеду,
И буду - на самом деле, что люди бы ни сказали
Всего через две недели встречать тебя на вокзале,
Навстречу тебе тянуться, в родное плечо уткнуться,
Вот только бы мне проснуться... вот только бы мне проснуться.

ну вот Байк-пати удалось на славу)))
шашлык у Колдуна, как всегда, получился выше всяких похвал. новые знакомства, встреча с приятными людьми, грамотно сделанные интересные конкурсы, хорошая музыка на нужной громкости, фаер-шоу, море общения, позитива и конечно же стриптиз. мужики аж затихли, не в силах что-то там кричать, и нервно сглатывали слюни главное, вовремя приложить свою лапу было к поиску девушки для выступления
но я, ненормальное создание, поперся туда с простудой. как итог, сегодня у меня голоса просто нет. какое-то невнятное сипиние однако, все эт мелочи жизни))) правда общаться пока что смогу в ближайшую неделю ток в сети

жду желающих в гости

таки да, моя снова в ростове. гулябелен и общабелен ))

второй день учебы ездить на машине. 80км по ростовским полям. хочу исчо

как только обзаведусь такой вот малышкой, фиг меня кто из-за руля выгонит

Бывает время - не до и не после поры сенокоса
Листва спешит шелестеть, в черенках чуя близкую осень.
Холмы расчерчены с шахматной строгостью рыжим и черным,
И от костров тянет терпко и сладко картошкой печеной.


Бывает время вставать на восходе и, дверь запирая,
Оставить ключ постовому, где съезд к территории Рая,
Махнуть рукой и добавить на шкалик - закончится смена
И он, счастливый и пьяный, уснет в стоге спелого сена.


Бывает время - кончается все, и на сердце так тихо,
как будто вдруг по своим, по кошачьим, сбежали все тигры.
Уже доиграна партия, ферзь, можно выйти за доску
И, потихоньку, Е2-Е4, на новую плоскость.


Бывает время... да что я заладил, его не бывает!
Взойдет луна, засопит постовой возле старого Рая,
И ферзь расправит впервые свои деревянные крылья;
Он может все, что захочет - так в правилах было, забыли?